Для современного молодого читателя ранняя проза классика русской литературы ХХ века Бориса Леонидовича Пастернака (1890-1960) нередко бывает заслонена знаменитым романом 'Доктор Живаго'. Между тем, повести 'Детство Люверс' (1918) и 'Охранная грамота' (1930) также принадлежат к вершинным произведениям русской литературы, сравнимым с трилогией Льва Толстого о детстве, отрочестве и юности. (Вспомним, кстати, что и первоначальное название 'Доктора Живаго' - 'Мальчики и девочки'.) Повесть о взрослении 'придуманной' девочки Жени Люверс и автобиографическая исповедь великого поэта едины в главном: 'Пастернак не изображал мир ребенка, а выражал его изнутри' (Александр Архангельский). Все его произведения словно освещены воспоминаниями о детских радостях - рождественских елках, золотых шарах, имбирных пряниках - и о неподдельных детских горестях и драмах. Вот квинтэссенция этой высокой прозы, строки из финала 'Охранной грамоты': 'Все мы стали людьми лишь в той мере, в какой людей любили и имели случай любить... Любить самоотверженно и беззаветно, с силой, равной квадрату дистанции, - дело наших сердец, пока мы дети'.
Сопроводительная статья Елены Холмогоровой.
