В мировой науке давно уже сложилась и стала общепризнанной традиция соотносить образ Ивана Карамазова с целым рядом масштабных, метафизически-знаковых персонажей мировой литературы. Но в 'поэтике памяти' Достоевского особое место занимал художественно-образный мир Библии, который становится для него в творческом плане определяющим интертекстом, 'великим напоминанием'. В книге Виктора Ляху образ Ивана осмысляется как аллюзия на 'первоангела Денницу'. Библейский сюжет о Люцифере, восставшем против Творца, стал, по мысли автора книги, для русского художника парадигмой, которая была им востребована в логике собственной интертекстуальной стратегии. С оглядкой на смыслы библейского прототекста Достоевский художественно воплотил в 'Братьях Карамазовых' фундаментальную идею своей эпохи, идею бунтующего своеволия. Кульминацией этой борьбы стало, в конце концов, как писал сам художник, 'столкновение двух самых противоположных идей, которые только и могли существовать на земле: человекобог встретил Богочеловека'.
2-е издание, исправленное и дополненное.
